Название: Заговор диетчиков
Автор: Alex Fox
Бета: Ёсими Охито-Хиро
Размер: мини (1960 слов)
Пейринг/Персонажи: Пугало, Проповедник, Людвиг
Категория: джен
Жанр: чёрный флафф, стёб
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: у Пугала есть причины хранить молчание или оно не умеет разговаривать? «До этой минуты всё шло хорошо» (с).
Примечание: АУ, стёб и промо-акция чуть более, чем полностью.
читать дальшеПроповедник причитал. Души не умеют всхлипывать, сопеть и шумно сморкаться, а потому Проповедник ныл, словно несмазанное колесо у телеги, сетуя на судьбу.
– Людвиг, как ты мог?.. А я же тебе говорил, говорил, голова твоя бедовая. И что теперь прикажешь делать? Что делать-то?..
Вопрос этот, актуальный на все времена и неизменно риторический, оставался без ответа и сейчас. Пугало Проповеднику не отвечало. Оно стояло рядом, подставляя ухмыляющееся лицо холодному ночному ветру.
– Ну и что ты улыбаешься, морда твоя бесстыжая? Чёртовы кровососы из ордена, будьте вы прокляты! Людвиг, на кого ты нас покинул? Не смей умирать! Кому я теперь буду действовать на нервы?
Проповедник был крайне опечален смертью Людвига, очень взбудоражен и даже немного зол, хотя вслух говорил совсем другое. Страж, по понятным причинам, не просил душу заткнуться, не отвечал на поставленные вопросы и вообще выглядел не очень.
Пугало продолжало молчать.
Несколько месяцев назад Людвиг-бедовая голова оказался в плену у маркграфа Валентина. Чем прогневил высокопоставленного человечишку страж – история долгая и давняя. Проповедник, едва случилась беда, помчался в Арденау, но магистры оказались бессильны помочь. Как оказалось, земли маркграфа Валентина входили в юрисдикцию Ордена Праведности, против «богоугодных действий» которого стражи не могли пойти открыто. Даже Гера с связями её дяди оказалась бесполезна!
Людвиг вырвался из плена сам, но выглядел так, что в гроб краше кладут: много ран, измученный вид. Проповедник с Пугалом нашли его на дороге. Чучело схватило стража и куда-то потащило, взвалив на плечо. Пару раз Людвиг приходил в сознание и пытался что-то сказать, но вниз головой это делать было сложно. И уже примерно полчаса не подавал признаков жизни.
– Положи его! – взвыл Проповедник.
Пожав плечами, Пугало просьбу исполнило. Опустив Людвига на землю, оно присело на корточки, потыкало бездыханного стража изогнутой неострой стороной серпа. Так обычно забавляются дети, трогая палочкой разомлевших на солнце животных, чтобы посмотреть, что будет. Заулыбавшись ещё шире, Пугало, измазав палец в земле, пририсовало Людвигу роскошные чёрные усы.
Наблюдающий за этими действиями Проповедник нервно хихикнул.
– От горя с ума сошло, – констатировал он. – Эй, стоять, голова твоя бестолковая! Зачем ты хочешь отрезать Людвигу башку? Убери свой серп от его горла! Вот так, хорошо… а теперь чего ты свою железяку ему к груди приставил?! Почему ты туда пальцем тычешь? Думаешь, я куплюсь на старый трюк: «Эй, обернись, у тебя за спиной огромный чёрный дракон»! Ты чего лыбишься? Я не обернусь, никакого дракона нет, и ты…
– Поберегись! – эхо многократно усилило голос, загудевший металлом в пустой ночи.
Обернувшись на крик, Проповедник заорал:
– ДРАКОН, ГОСПОДИ, ЧЁРНЫЙ ДРАКОН!
Пугало пожало плечами, выпрямляясь. Оно теперь всем видом выражало проповедниковское «разве я тебе не говорил».
– Могло бы и предупредить ради разнообразия, – проворчал Проповедник.
Пугало «расхохоталось» в ответ: запрокинуло голову и постучало раскрытой ладонью по бедру. Предупреждало оно, как же!
Огромный чёрный дракон из Темнолесья закладывал очередной вираж так низко, что впору было бежать со всех ног, но Людвиг не проявлял активности, а Пугало молча наблюдало за огромной ящерицей. Проповедник собрался было дать стрекача, но под взглядом соломенного друга, помявшись, остался на месте. Старый Пеликан даже приосанился слегка: негоже слуге Его бежать от женщины верхом на драконе.
«Я же помер, мне всё равно», – повторял про себя Проповедник, но страх всё не уходил.
Со спины огнедышащего монстра на землю спустилась девушка. Вернее, всё было не совсем так. Проповедник поправил вороник сутаны – стало трудно дышать. С хребта гигантского ящера плавно соскользнула на землю гибкая, словно змея, дева с волосами лунного цвета. Двигаясь с непередаваемым изяществом, она приближалась к телу Людвига.
Где дракон, там точно есть ведьма. А ведьму, да ещё и с прескверным характером, Проповедник знал лишь одну. Наверное, Гера попросила кого-то из подружек подсобить. Женщины! Когда нужны – никогда их рядом нет. А вот они с Пугалом – душа и тёмный одушевлённый, первыми пришли на помочь.
– Опоздала. Опоздала, – повторяла белокурая ведьма, тщетно пытаясь нащупать у Людвига пульс, ощутить его дыхание.
Проповедник с нескрываемым интересом наблюдал за действиями девы, которая то давила стражу на грудь ладонями, то делилась дыханием, прижимаясь ртом ко рту.
– Да Бог с ним, миледи. Он уже помер, – забубнил Старый Пеликан, накручивая на палец ткань сутаны. – Вам спутник жизни не нужен?
Дева не слышала Проповедника. Посмотрев сквозь него, она крикнула что-то на гортанном наречии дракону. Тот прогудел ответ, после чего спасительница подхватила Людвига на руки и куда-то понесла. Проповедника это задело. Разумеется, ведьма и не могла его услышать – голоса душ слышны только Стражам, но!..
– Стой, ведьма! Положи, откуда взяла! – завопил Проповедник, впиваясь в деву и пытаясь тормозить, упираясь пятками.
Но какой там!
– Эй, чучело, помогай давай!
Краем глаза Проповедник подметил, что Пугало отдаляется от них. Точнее, оно уверенными шагами топало в неизвестном направлении, подвешивая серп на пояс.
– Тыквоголовый, стой! Тпру, репкин котелок! – Проповедник бежал и размахивал руками. – Людвиг – не мешок картошки, чтобы так запросто мы отдали его! Иди и убей ведьму! Чёртова кочерыжка!
Пугало, не поворачиваясь, проговорило. Да-да, даже не удостоив взглядом, оно забубнило приятным бесполым голосом:
– Приблизилось к нам и чего-то от нас хочет… Пугало – не овощ… Пугало уходит. Старый Пеликан остаётся со Стражем… Людвиг – мешок картошки, м-м-м, мешок картошки… – оно говорило, грассируя, словно имело змеиный раздвоенный язык, которым задевало за край передних зубов.
Проповедник забыл про стража, ведьму и дракона. Остановившись, словно врос в землю, он во все глаза таращился на Пугало.
Оно разговаривало.
Оно умело разговаривать, но почему-то молчало до сих пор!
– Ты… почему ты не говорило раньше? – пробормотал Проповедник.
Пугало, резко остановившись, будто задумалось.
– Раньше всё было хорошо, – флегматично отозвалось оно другим голосом – хриплым мужским басом.
А потом Пугало сорвалось с места и зашагало ещё быстрее. Проповедник еле поспевал за тёмным одушевлённым.
– Это что же случилось, что ты аж голос подал? Тебя так потрясла смерть Людвига? Ты удивился появлению дракона? Дело в ведьме?! Да стой ты!
Он хотел увидеть, шевелится ли рот одушевлённого, но Пугало не оборачивалось, словно знало о желании Проповедника и не хотело выдавать свой секрет.
– Глупости, – огрызнулось оно звонким сопрано, которое могло принадлежать хористке.
– Тогда что?!
Пугало вдруг оказалось за спиной у Проповедника. Серп, приставленный к горлу, душа не мог ощутить, но знал, что лезвие именно там. Пугало зашептало Проповеднику в ухо сдавленным детским голоском:
– Скажешь кому-то – пожалеешь. Сделаю страшное с тобой. Камень-ножницы-бумага…
– Не надо! – воскликнул Проповедник.
Оно убрало серп и… через секунду продолжило удаляться, напевая «первым» андрогинным голосом: «Мой прекрасный мешок картошки, ах, мешок картошки!» Подпрыгнув, Пугало щёлкнуло пятками, а потом пропало.
– Мешок картошки… псих… – бубнил Проповедник. – Людвиг! – он понёсся к дракону. – Ведьма, именем Господа, стой! Верните труп, за него же в Арденау денег дать могут, эй!
***
Проповедник съел бы себе руки по локоть в буквальном смысле этого слова, если бы был живым. О, как ему хотелось рассказать о своём открытии Людвигу! Да хоть кому-нибудь! Отчаявшись выговориться, Проповедник поведал обо всём дуплу старого дерева. Оттуда вылезла душа старушенции, и, повертев пальцем у виска, велела убираться прочь.
Больше всего на свете Проповедник боялся, что Пугало больше не заговорит, если он кому-то выдаст секрет. Страх этот был безосновательным, но чучело угрожало расправой, если душа проболтается. Зарезать Проповедника Пугало не мог, а вот хранить молчание из вредности – запросто!
Старому Пеликану очень хотелось снова услышать голос (голоса?) их молчаливого соломенного спутника снова, увидеть, как он шевелит своим нарисованным ртом.
«Есть ли у него язык? И почему он говорит разными голосами? Сколько их у него вообще?» – гадал на ромашке Проповедник.
«Господи, как бы не проболтаться!» – молил он Бога.
– Что ты от меня скрываешь? – Людвиг бесшумно приблизился, застав Проповедника врасплох.
– Ничего, – слишком поспешно ответил призрак.
«Неужели он догадался про Пугало?..» – будь Проповедник живым, покрылся бы холодным потом в этот момент.
Людвиг улыбнулся так, что стало ясно – всё знает.
– Спасибо, что не сказал мне о том, что я умер, – в голосе стража проскользнула грусть.
«Ах, Господи, про это? Фу-ты, ну-ты, мелочи-то какие, право слово…» – чуть было не выдохнул Проповедник, но вовремя придержал язык за зубами. Он уже и позабыл о втором секрете, который хранил вместе с белокурой ведьмой Софией и черным драконом. Людвиг помер до прибытия спасательной экспедиции, но древняя ящерица умудрилась волшебным образом оживить стража. Умирать – неприятно, а потому Проповедник ничего не сказал Людвигу. Да и зачем? Ожил же…
– Я хотел, как лучше, – пробубнил Старый Пеликан.
– Спасибо.
«Интересно, София ему сказала, что по дороге его едва не уронили на землю после того, как дракон заложил вираж?»
– Я подумал, что с этим тебе будет сложно жить, – тускло улыбнулся Проповедник.
– Да уж, – кивнул Людвиг.
Теперь у стража будет законный повод для страданий по ночам! Ох уж эти живые! Повод, конечно, очень весомый…
«И кто бы меня пожалел», – вздохнула про себя душа.
В Темнолесье пришлось задержаться: Людвиг вызвался помогать дракону в благодарность за своё спасение. Не отпускала стража и София. Ведьма лечила Людвига странным способом: являлась к нему в облике змеи и кусала, пока тот нежился в бассейне с целительной водой. В плену у маркграфа стража ранил окулл, и София вытравливала его яд собственным. Потом жуткая белая змея превращалась обратно в ведьму, и она, абсолютно нагая, обнимала Людвига, пока тот приходил в себя после укуса.
Хорошие же методы терапии! Обещая рассказать всё Гере, Проповедник не подглядывал за ними, но контролировал процесс. Более того, он шпионил за Софией даже тогда, когда та удалялась по своим делам: охорашиваться там, купаться. И, разумеется, в этом не было никакой личной выгоды!
Кроме того, у Проповедника осталось достаточно времени, чтобы проанализировать события той памятной ночи и понять, что стало причиной внезапной разговорчивости Пугала…
***
Чучело появилось внезапно, как и всегда. Просто возникло в лодке с таким видом, словно не оно шлялось неизвестно где, а Людвиг с Проповедником. Последний, смерив ухмыляющегося тёмного одушевлённого взглядом про святую инквизицию, нахохлился и долгое время хранил молчание. Вскоре, стараниями Геры, которая утащила Людвига в гостиницу, они с Пугалом остались наедине.
– И что и даже теперь ничего мне не скажешь? – процедил сквозь зубы Проповедник этак показательно, с обидой.
Пугало показало в ответ несколько жестов, что могло означать как «отрублю голову и руку по локоть», так и ругательство.
– Мы волновались, между прочим, – продолжил Проповедник. – Людвига не было, а потому некому было бы за тебя вступиться. Изгнал бы тебя кто-то – и всё.
Пугало развело руками и принялось дотрагиваться кончиком серпа до предметов вокруг: до круглого столика, цветочного горшка, коснулось занавески на окне.
– В Темнолесье было интересно, – продолжал увещевать Проповедник, огибая одушевлённого по большой дуге, чтобы заглянуть ему в лицо. – Там был дракон, а также красивая ведьма. Душа, которой был нужен янтарь…
Пугало продолжало игнорировать его присутствие, вертя соломенной башкой из стороны в сторону, словно искало к чему бы ещё приложить руку.
– Мешок картошки, – внезапно сказал Проповедник.
– Мешок картошки… – повторило Пугало звонким девичьим голосом.
На глазах Проповедника произошло чудо: чёрная кривая линия, заменявшая одушевлённому рот, сделалась буквой «О», отчего наводящее ужас «выражение лица» его изменилось. Если раньше кривой ухмылкой оно походило на мародёра-висельника, то теперь на бойкую и наглую продавщицу овощей.
– Репка и укроп!
Пугало снова повторило за Проповедником, но на сей раз голос будто принадлежал потомственному пьянице. Овал его рта стал извилистой линией – и теперь на мешке, что заменял одушевлённому голову, было изображено лицо забулдыги.
– Ты любишь овощи? – спросил Проповедник.
– Пугало овощи ненавидит, – на лице одушевлённого возникла привычная его зверская ухмылка, а голос сделался бесполым. – Их резать – течёт сок. И овощи злобно скалят зубы. Овощи думают недоброе.
Проповедник сразу вспомнил про тыкву, которую Пугало «разукрасил» к шабашу, выпотрошив, вырезав ей глаза и злобную ухмылку.
– А почему ты говоришь такими разными голосами?
– Тыква, – ответило Пугало, пожимая плечами.
Проповедник застыл в изумлении – оно словно мысли прочитало. Дав ответ на один вопрос, Пугало снова одарило новой загадкой.
– Кабачки, – сказал Проповедник. – Сельдерей. Капуста.
Он снова попытался «разговорить» Пугало, но оно загадочно молчало, вычерчивая что-то кончиком серпа на забытом кем-то листе бумаги.
За этим занятием их и застал Людвиг.
– Вы что – диету обсуждаете? – смерил он удивлённым взглядом своих спутников.
– Угу, – буркнул Проповедник. – Диету. С этим вот.
– Шутники, – усмехнулся страж.
А вот Проповеднику было не до смеха. Он смиренно признал теперь, что обзавёлся свежим увлечением: вынуждать Пугало говорить, получая странное удовольствие от беседы с одушевлённым. Ему нравилось смотреть, как Пугало «кривит губы» или повторяет дурацкие фразы на разные голоса.
У призраков нет земель, родовых замков или золота, зато у Проповедника была маленькая тайна.
А Пугало ухмылялось, оставаясь неразгаданным, молчаливым и зловещим.
Автор: Alex Fox
Бета: Ёсими Охито-Хиро
Размер: мини (1960 слов)
Пейринг/Персонажи: Пугало, Проповедник, Людвиг
Категория: джен
Жанр: чёрный флафф, стёб
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: у Пугала есть причины хранить молчание или оно не умеет разговаривать? «До этой минуты всё шло хорошо» (с).
Примечание: АУ, стёб и промо-акция чуть более, чем полностью.
читать дальшеПроповедник причитал. Души не умеют всхлипывать, сопеть и шумно сморкаться, а потому Проповедник ныл, словно несмазанное колесо у телеги, сетуя на судьбу.
– Людвиг, как ты мог?.. А я же тебе говорил, говорил, голова твоя бедовая. И что теперь прикажешь делать? Что делать-то?..
Вопрос этот, актуальный на все времена и неизменно риторический, оставался без ответа и сейчас. Пугало Проповеднику не отвечало. Оно стояло рядом, подставляя ухмыляющееся лицо холодному ночному ветру.
– Ну и что ты улыбаешься, морда твоя бесстыжая? Чёртовы кровососы из ордена, будьте вы прокляты! Людвиг, на кого ты нас покинул? Не смей умирать! Кому я теперь буду действовать на нервы?
Проповедник был крайне опечален смертью Людвига, очень взбудоражен и даже немного зол, хотя вслух говорил совсем другое. Страж, по понятным причинам, не просил душу заткнуться, не отвечал на поставленные вопросы и вообще выглядел не очень.
Пугало продолжало молчать.
Несколько месяцев назад Людвиг-бедовая голова оказался в плену у маркграфа Валентина. Чем прогневил высокопоставленного человечишку страж – история долгая и давняя. Проповедник, едва случилась беда, помчался в Арденау, но магистры оказались бессильны помочь. Как оказалось, земли маркграфа Валентина входили в юрисдикцию Ордена Праведности, против «богоугодных действий» которого стражи не могли пойти открыто. Даже Гера с связями её дяди оказалась бесполезна!
Людвиг вырвался из плена сам, но выглядел так, что в гроб краше кладут: много ран, измученный вид. Проповедник с Пугалом нашли его на дороге. Чучело схватило стража и куда-то потащило, взвалив на плечо. Пару раз Людвиг приходил в сознание и пытался что-то сказать, но вниз головой это делать было сложно. И уже примерно полчаса не подавал признаков жизни.
– Положи его! – взвыл Проповедник.
Пожав плечами, Пугало просьбу исполнило. Опустив Людвига на землю, оно присело на корточки, потыкало бездыханного стража изогнутой неострой стороной серпа. Так обычно забавляются дети, трогая палочкой разомлевших на солнце животных, чтобы посмотреть, что будет. Заулыбавшись ещё шире, Пугало, измазав палец в земле, пририсовало Людвигу роскошные чёрные усы.
Наблюдающий за этими действиями Проповедник нервно хихикнул.
– От горя с ума сошло, – констатировал он. – Эй, стоять, голова твоя бестолковая! Зачем ты хочешь отрезать Людвигу башку? Убери свой серп от его горла! Вот так, хорошо… а теперь чего ты свою железяку ему к груди приставил?! Почему ты туда пальцем тычешь? Думаешь, я куплюсь на старый трюк: «Эй, обернись, у тебя за спиной огромный чёрный дракон»! Ты чего лыбишься? Я не обернусь, никакого дракона нет, и ты…
– Поберегись! – эхо многократно усилило голос, загудевший металлом в пустой ночи.
Обернувшись на крик, Проповедник заорал:
– ДРАКОН, ГОСПОДИ, ЧЁРНЫЙ ДРАКОН!
Пугало пожало плечами, выпрямляясь. Оно теперь всем видом выражало проповедниковское «разве я тебе не говорил».
– Могло бы и предупредить ради разнообразия, – проворчал Проповедник.
Пугало «расхохоталось» в ответ: запрокинуло голову и постучало раскрытой ладонью по бедру. Предупреждало оно, как же!
Огромный чёрный дракон из Темнолесья закладывал очередной вираж так низко, что впору было бежать со всех ног, но Людвиг не проявлял активности, а Пугало молча наблюдало за огромной ящерицей. Проповедник собрался было дать стрекача, но под взглядом соломенного друга, помявшись, остался на месте. Старый Пеликан даже приосанился слегка: негоже слуге Его бежать от женщины верхом на драконе.
«Я же помер, мне всё равно», – повторял про себя Проповедник, но страх всё не уходил.
Со спины огнедышащего монстра на землю спустилась девушка. Вернее, всё было не совсем так. Проповедник поправил вороник сутаны – стало трудно дышать. С хребта гигантского ящера плавно соскользнула на землю гибкая, словно змея, дева с волосами лунного цвета. Двигаясь с непередаваемым изяществом, она приближалась к телу Людвига.
Где дракон, там точно есть ведьма. А ведьму, да ещё и с прескверным характером, Проповедник знал лишь одну. Наверное, Гера попросила кого-то из подружек подсобить. Женщины! Когда нужны – никогда их рядом нет. А вот они с Пугалом – душа и тёмный одушевлённый, первыми пришли на помочь.
– Опоздала. Опоздала, – повторяла белокурая ведьма, тщетно пытаясь нащупать у Людвига пульс, ощутить его дыхание.
Проповедник с нескрываемым интересом наблюдал за действиями девы, которая то давила стражу на грудь ладонями, то делилась дыханием, прижимаясь ртом ко рту.
– Да Бог с ним, миледи. Он уже помер, – забубнил Старый Пеликан, накручивая на палец ткань сутаны. – Вам спутник жизни не нужен?
Дева не слышала Проповедника. Посмотрев сквозь него, она крикнула что-то на гортанном наречии дракону. Тот прогудел ответ, после чего спасительница подхватила Людвига на руки и куда-то понесла. Проповедника это задело. Разумеется, ведьма и не могла его услышать – голоса душ слышны только Стражам, но!..
– Стой, ведьма! Положи, откуда взяла! – завопил Проповедник, впиваясь в деву и пытаясь тормозить, упираясь пятками.
Но какой там!
– Эй, чучело, помогай давай!
Краем глаза Проповедник подметил, что Пугало отдаляется от них. Точнее, оно уверенными шагами топало в неизвестном направлении, подвешивая серп на пояс.
– Тыквоголовый, стой! Тпру, репкин котелок! – Проповедник бежал и размахивал руками. – Людвиг – не мешок картошки, чтобы так запросто мы отдали его! Иди и убей ведьму! Чёртова кочерыжка!
Пугало, не поворачиваясь, проговорило. Да-да, даже не удостоив взглядом, оно забубнило приятным бесполым голосом:
– Приблизилось к нам и чего-то от нас хочет… Пугало – не овощ… Пугало уходит. Старый Пеликан остаётся со Стражем… Людвиг – мешок картошки, м-м-м, мешок картошки… – оно говорило, грассируя, словно имело змеиный раздвоенный язык, которым задевало за край передних зубов.
Проповедник забыл про стража, ведьму и дракона. Остановившись, словно врос в землю, он во все глаза таращился на Пугало.
Оно разговаривало.
Оно умело разговаривать, но почему-то молчало до сих пор!
– Ты… почему ты не говорило раньше? – пробормотал Проповедник.
Пугало, резко остановившись, будто задумалось.
– Раньше всё было хорошо, – флегматично отозвалось оно другим голосом – хриплым мужским басом.
А потом Пугало сорвалось с места и зашагало ещё быстрее. Проповедник еле поспевал за тёмным одушевлённым.
– Это что же случилось, что ты аж голос подал? Тебя так потрясла смерть Людвига? Ты удивился появлению дракона? Дело в ведьме?! Да стой ты!
Он хотел увидеть, шевелится ли рот одушевлённого, но Пугало не оборачивалось, словно знало о желании Проповедника и не хотело выдавать свой секрет.
– Глупости, – огрызнулось оно звонким сопрано, которое могло принадлежать хористке.
– Тогда что?!
Пугало вдруг оказалось за спиной у Проповедника. Серп, приставленный к горлу, душа не мог ощутить, но знал, что лезвие именно там. Пугало зашептало Проповеднику в ухо сдавленным детским голоском:
– Скажешь кому-то – пожалеешь. Сделаю страшное с тобой. Камень-ножницы-бумага…
– Не надо! – воскликнул Проповедник.
Оно убрало серп и… через секунду продолжило удаляться, напевая «первым» андрогинным голосом: «Мой прекрасный мешок картошки, ах, мешок картошки!» Подпрыгнув, Пугало щёлкнуло пятками, а потом пропало.
– Мешок картошки… псих… – бубнил Проповедник. – Людвиг! – он понёсся к дракону. – Ведьма, именем Господа, стой! Верните труп, за него же в Арденау денег дать могут, эй!
***
Проповедник съел бы себе руки по локоть в буквальном смысле этого слова, если бы был живым. О, как ему хотелось рассказать о своём открытии Людвигу! Да хоть кому-нибудь! Отчаявшись выговориться, Проповедник поведал обо всём дуплу старого дерева. Оттуда вылезла душа старушенции, и, повертев пальцем у виска, велела убираться прочь.
Больше всего на свете Проповедник боялся, что Пугало больше не заговорит, если он кому-то выдаст секрет. Страх этот был безосновательным, но чучело угрожало расправой, если душа проболтается. Зарезать Проповедника Пугало не мог, а вот хранить молчание из вредности – запросто!
Старому Пеликану очень хотелось снова услышать голос (голоса?) их молчаливого соломенного спутника снова, увидеть, как он шевелит своим нарисованным ртом.
«Есть ли у него язык? И почему он говорит разными голосами? Сколько их у него вообще?» – гадал на ромашке Проповедник.
«Господи, как бы не проболтаться!» – молил он Бога.
– Что ты от меня скрываешь? – Людвиг бесшумно приблизился, застав Проповедника врасплох.
– Ничего, – слишком поспешно ответил призрак.
«Неужели он догадался про Пугало?..» – будь Проповедник живым, покрылся бы холодным потом в этот момент.
Людвиг улыбнулся так, что стало ясно – всё знает.
– Спасибо, что не сказал мне о том, что я умер, – в голосе стража проскользнула грусть.
«Ах, Господи, про это? Фу-ты, ну-ты, мелочи-то какие, право слово…» – чуть было не выдохнул Проповедник, но вовремя придержал язык за зубами. Он уже и позабыл о втором секрете, который хранил вместе с белокурой ведьмой Софией и черным драконом. Людвиг помер до прибытия спасательной экспедиции, но древняя ящерица умудрилась волшебным образом оживить стража. Умирать – неприятно, а потому Проповедник ничего не сказал Людвигу. Да и зачем? Ожил же…
– Я хотел, как лучше, – пробубнил Старый Пеликан.
– Спасибо.
«Интересно, София ему сказала, что по дороге его едва не уронили на землю после того, как дракон заложил вираж?»
– Я подумал, что с этим тебе будет сложно жить, – тускло улыбнулся Проповедник.
– Да уж, – кивнул Людвиг.
Теперь у стража будет законный повод для страданий по ночам! Ох уж эти живые! Повод, конечно, очень весомый…
«И кто бы меня пожалел», – вздохнула про себя душа.
В Темнолесье пришлось задержаться: Людвиг вызвался помогать дракону в благодарность за своё спасение. Не отпускала стража и София. Ведьма лечила Людвига странным способом: являлась к нему в облике змеи и кусала, пока тот нежился в бассейне с целительной водой. В плену у маркграфа стража ранил окулл, и София вытравливала его яд собственным. Потом жуткая белая змея превращалась обратно в ведьму, и она, абсолютно нагая, обнимала Людвига, пока тот приходил в себя после укуса.
Хорошие же методы терапии! Обещая рассказать всё Гере, Проповедник не подглядывал за ними, но контролировал процесс. Более того, он шпионил за Софией даже тогда, когда та удалялась по своим делам: охорашиваться там, купаться. И, разумеется, в этом не было никакой личной выгоды!
Кроме того, у Проповедника осталось достаточно времени, чтобы проанализировать события той памятной ночи и понять, что стало причиной внезапной разговорчивости Пугала…
***
Чучело появилось внезапно, как и всегда. Просто возникло в лодке с таким видом, словно не оно шлялось неизвестно где, а Людвиг с Проповедником. Последний, смерив ухмыляющегося тёмного одушевлённого взглядом про святую инквизицию, нахохлился и долгое время хранил молчание. Вскоре, стараниями Геры, которая утащила Людвига в гостиницу, они с Пугалом остались наедине.
– И что и даже теперь ничего мне не скажешь? – процедил сквозь зубы Проповедник этак показательно, с обидой.
Пугало показало в ответ несколько жестов, что могло означать как «отрублю голову и руку по локоть», так и ругательство.
– Мы волновались, между прочим, – продолжил Проповедник. – Людвига не было, а потому некому было бы за тебя вступиться. Изгнал бы тебя кто-то – и всё.
Пугало развело руками и принялось дотрагиваться кончиком серпа до предметов вокруг: до круглого столика, цветочного горшка, коснулось занавески на окне.
– В Темнолесье было интересно, – продолжал увещевать Проповедник, огибая одушевлённого по большой дуге, чтобы заглянуть ему в лицо. – Там был дракон, а также красивая ведьма. Душа, которой был нужен янтарь…
Пугало продолжало игнорировать его присутствие, вертя соломенной башкой из стороны в сторону, словно искало к чему бы ещё приложить руку.
– Мешок картошки, – внезапно сказал Проповедник.
– Мешок картошки… – повторило Пугало звонким девичьим голосом.
На глазах Проповедника произошло чудо: чёрная кривая линия, заменявшая одушевлённому рот, сделалась буквой «О», отчего наводящее ужас «выражение лица» его изменилось. Если раньше кривой ухмылкой оно походило на мародёра-висельника, то теперь на бойкую и наглую продавщицу овощей.
– Репка и укроп!
Пугало снова повторило за Проповедником, но на сей раз голос будто принадлежал потомственному пьянице. Овал его рта стал извилистой линией – и теперь на мешке, что заменял одушевлённому голову, было изображено лицо забулдыги.
– Ты любишь овощи? – спросил Проповедник.
– Пугало овощи ненавидит, – на лице одушевлённого возникла привычная его зверская ухмылка, а голос сделался бесполым. – Их резать – течёт сок. И овощи злобно скалят зубы. Овощи думают недоброе.
Проповедник сразу вспомнил про тыкву, которую Пугало «разукрасил» к шабашу, выпотрошив, вырезав ей глаза и злобную ухмылку.
– А почему ты говоришь такими разными голосами?
– Тыква, – ответило Пугало, пожимая плечами.
Проповедник застыл в изумлении – оно словно мысли прочитало. Дав ответ на один вопрос, Пугало снова одарило новой загадкой.
– Кабачки, – сказал Проповедник. – Сельдерей. Капуста.
Он снова попытался «разговорить» Пугало, но оно загадочно молчало, вычерчивая что-то кончиком серпа на забытом кем-то листе бумаги.
За этим занятием их и застал Людвиг.
– Вы что – диету обсуждаете? – смерил он удивлённым взглядом своих спутников.
– Угу, – буркнул Проповедник. – Диету. С этим вот.
– Шутники, – усмехнулся страж.
А вот Проповеднику было не до смеха. Он смиренно признал теперь, что обзавёлся свежим увлечением: вынуждать Пугало говорить, получая странное удовольствие от беседы с одушевлённым. Ему нравилось смотреть, как Пугало «кривит губы» или повторяет дурацкие фразы на разные голоса.
У призраков нет земель, родовых замков или золота, зато у Проповедника была маленькая тайна.
А Пугало ухмылялось, оставаясь неразгаданным, молчаливым и зловещим.